Содержание
Карта
Онтокритика (блог)
Поиск по КОРНИ-проекту
Когда торговцы алкоголем называют водку, пиво, вино — “алкогольными напитками”, я понимаю: передо мной — враг, пытающийся волка протащить в общественное сознание под овечьей шкурой. Когда фразу “алкогольные напитки” произносит простой обыватель, я понимаю: передо мной неискушенный в наркотических вопросах профан. Но когда в трезвеннической газете “Оптималист” эту же фразу использует некий В. Рапопорт из Красногорска, я развожу руками...
Примерно то же самое, к сожалению, приходится делать, читая в прекрасной брошюре В. Гринева “Самоизбавление от курения табака” утверждение, будто бы “со временем никотин (наркотик) — составная часть табачного дыма, входит в обменные процессы организма”. (В. Гринев “Самоизбавление от курения табака”, Москва-Тула, 1997, с.20). По всей видимости, В. Гринев, говоря об обменных процессах, имеет в виду именно то, что “обмен веществ — совокупность процессов, происходящих в организме при усвоении пищи” (С. И. Ожегов “Словарь русского языка”, М., 1978, с.392). Если это так, то признание факта вхождения ядов в обменные процессы, тем самым ставит В. Гринева перед необходимостью признать яды веществами пищевыми, а затем и вовсе — примкнуть к кучке некрофилов типа Феликса Разумовского, академика Александра Панченко, врача Александра Строка и прочих, проповедующих дурманизацию, как естественный и нормальный образ жизни.
Впрочем, мне думается, что вышеотмеченный ляп, проник в книгу В. Гринева просто из-за машинально и некритически воспринятого автором общеизвестного фразеологического штампа, бытующего в общественном сознании. Вместе с тем, я полагаю, что данный штамп является не столь безобидным, как это может показаться на первый взгляд, а поэтому есть и необходимость рассмотреть его на страницах нашего трезвеннического издания.
Итак, я утверждаю, что человеческий организм вступать в некие обменные процессы с ядами не способен никогда и в принципе. Дабы этот тезис не выглядел просто голым, безответственным заявлением, приведу ряд аргументов.
Во-первых, известно, что “при сгорании в организме 1 г. алкоголя выделяется 7 ккал. Эти калории называют “пустыми”, так как они не запасаются организмом, а рассеиваются в виде тепла и не используются для построения составных элементов клеток или осуществления различных физиологических функций”. (А. С. Логинов, Ю. Е. Блок, К. Д. Джалалов “Алкоголь и печень”, М., “Высшая школа”, 1987, с.67).
Во-вторых, если допустить, что спирт — вещество питательное, — а только питательное вещество способно входить в обменные процессы, — то как быть с диагнозом, который врачи морга ставят человеку, погибшему в запое: умер от истощения?
Более того, в настоящее время достаточно хорошо известно, что живая ткань и яды не способны сосуществовать в принципе, как “лед и пламень”, потому что “в организме токсические и наркотические вещества, связанные в комплекс химических соединений, начинают “диверсионным путем” разрушать участки биохимической системы, выводя их из строя, что становится причиной гибели клеток. На месте погибших клеток образуются рубцы или шрамы в различных органах организма человека, курящего табак, пьющего вино, принимающего токсические и наркотические вещества. Яд сжигает вены, и они становятся непроходимыми. При попадании его под кожу мобилизуются все защитные механизмы для того, чтобы не дать ему распространиться по всему организму. Скопление наркотика под кожей сжигает или расплавляет клетки и ткани, с которыми яд соприкасается: на этом месте образуются плохо заживающие язвы. Подобные же язвы образуются во всех внутренних органах при систематическом курении табака, пьянстве, употреблении токсических и наркотических веществ. В период заживления и развивается стресс, связанный с восстановлением здоровья. Следовательно, химические элементы, находящиеся в табачном дыме, конопле, маке, спирте, во всех прочих веществах, нельзя включить в обмен веществ и сделать их “родными” элементами биохимической системы организма”. (А. П. Сугоняко “Химиодистрессомания”, Красноярск, 1988, с.8)
О невхождении в обменные процессы, в частности никотина говорят и нижеследующие примеры.
В 1989 году я проводил курс в г. Черногорске среди шахтеров. На одном из занятий поднялся мужчина и сказал: (С. 2:)
“Евгений Георгиевич, объясните, пожалуйста. Я уже месяца полтора как собираюсь курить бросать. Для этого набрал в библиотеке целую стопку книг, читаю, подготавливаюсь морально.
Так вот, в ряде статей о курении, никотин прямо называют наркотиком, к которому организм, якобы, привыкает, и жить без которого, якобы, уже никак не может.
Я бы с авторами этих статей вполне согласился, если б всю свою жизнь проработал не на угольной шахте, а где-то в другом месте. Дело в том, что, находясь на поверхности земли, то есть на улице или дома, я курю строго регулярно. Я даже ночью встаю, чтоб покурить. Вот такой я злостный курильщик. Но вот, иду на работу, в шахту. Нахожусь под землей весь рабочий день, — а это 6 часов, — 6 часов хожу под землей, работаю, отдыхаю на перерыве, с кем-то, бывает, ругаюсь и прочее, но — курить-то желания нет!? Все 6 часов! Даже мысли нет! Вот и спрашивается, так какой же это наркотик, если я без него запросто столько часов могу обходиться?..”
То же самое, практически, рассказал и офицер-ракетчик, дежурства которого также проходили под землей, где курение запрещено инструкцией.
Что ж это за наркотик такой и что это за обменные процессы, действие которых запросто отменяет армейская инструкция?
Еще пример. Женщина 45 лет, Минусинск:
“Я курю с 16 лет. Курю по полпачки сигарет в сутки. Но вот, что примечательно: я не только не могу курить при людях, но у меня никогда даже желания курить нет, если вокруг меня люди.
Живу я одна и курю, в основном, дома. Но вот, я иду на работу, где нахожусь 8 часов. Затем, иду по магазинам. И все это время я ведь не курю. И желания курить нет! Я всю жизнь прокурила, но у меня до сих пор в голове никак не укладывается, как это женщина может показаться на люди с папиросой в зубах?! Я один раз в больнице лежала. Две недели. И две недели я ведь не курила”.
Что ж это за наркотик такой, этот никотин, если на людях и в больнице — начисто утрачивает способность действовать!?
Вы чувствуете, кто управляет желанием принять яд? Желанием управляет не тело — голова!
Еще пример. Саяногорск, 40-летний мужчина:
“У меня болела жена. Жена болела. Квартирка у нас маленькая, однокомнатная. Ну и как-то неудобно курить. И я при ней не курил. А тут — ребенок родился. Ну и опять курить нельзя. И так я в это дело втянулся, что мог и день, и два без курения запросто просидеть. Совершенно спокойно. Два дня — субботу и воскресенье — сидишь дома и — желания нет”.
Что ж это за наркотик такой — никотин, и что это физиологические обменные процессы не действующие по выходным дням?!
Физиологические обменные процессы — это процессы нашего организма, имеющие определенный ритм и существующие объективно, т.е. независимо от сознания человека, которые невозможно отменить инструкцией или своим желанием. Попробуйте, например, отменить свои процессы, участие в которых принимав кислород или вода, или белки. Ничего не выйдет, даже не пытайтесь! Почему? Потому что эти вещества действительно вошли в обменные процессы вашего организма.
Иное дело — явления психологические, которые вы действительно можете отменять по своему желанию не только на 6 часов или на две недели, но и на всю оставшуюся жизнь, потому что зависят они от ваших мыслей, от ваших знаний, от ваших убеждений.
К выше означенным выводам мы приходим еще и после следующих размышлений. Известно, что “пребывание в течение 8 часов в закрытом помещении, где курят, приводит к воздействию табачного дыма, соответствующего курению более 5 сигарет”. (О. С. Радбиль, Ю. М. Комаров “Курение”, М., “Медицина”, 1988, с. 122). Следовательно, человек, находящийся в таком помещении получает и дозу никотина, равную 5-6 сигаретам.
Встретив эту информацию, я опросил нескольких некурящих женщин, пришедших на курс избавляться от алкоголя, и живущих в таких условиях: на работе — в дыму, дома — в дыму, а затем, на субботу, на воскресенье — на дачу.
Если они жили в таком режиме, следовательно, за сутки они потребляли такое же количество табачной отравы, в том числе никотина, которое содержится примерно в 8-10 сигаретах. И разница между такой женщиной — назовем её Анной и, скажем, её мужем — назовем его Павлом, заключается только в том, что Павел потребляет никотин из самой сигареты, а она — из комнатного воздуха.
Так вот, я у Анны специально спрашивал: “Когда вы 2-ое суток без табачного смрада, у вас же возникает, наверно, иной час такое желаньице дымочка понюхать?”
“Да, какое ж, — говорит, — желание?! Да, я просто рада тому, что целых 2 дня, 2-ое суток могу жить на чистом, на свежем воздухе, и что к вечеру я — не как “выжатый лимон”, а как нормальная, свежая женщина. Сроду не было у меня такого желания дышать дымом!”.
Как это прикажите понимать? Ведь она же за день в городе по 8 сигарет пассивно выкуривала, её кровь, её организм хронически отравлен никотином, этим наркотиком и вдруг, — нате вам! — ни малейшей тяги, никакой наркотической ломки!?
А у Павла? Он-то ведь, если без сигарет приедет на дачу, у него же через 1,5 часа уши опухнут!?
У него — да, у неё — нет.
А если б он, раздумав вдруг ехать на дачу, отправился бы на работу — спустился в недра угольной шахты, то и у него с ушами был бы полный порядок, не так ли?
Да, но как же это все понимать?!
Первое, что бросается в глаза, когда размышляешь над этим парадоксом, так это то, что Анна в городе поглощала сигаретный смрад невольно, а Павел — осознанно: он заранее знал о том, что в ситуации он будет курить.
Если человек приехал на дачу — это, конечно же, ситуация. Под ситуацией мы понимаем случай, когда условия изменились. А раз изменяются условия, они выводят нас из равновесия. Вот, например, вы находитесь на большой высоте и что-то вас выводит из равновесия. Какое у вас будет ощущение — приятное или не очень? (С. 3:)
Или у вас была нормальная температура тела — 36,6 и вдруг эта температура у вас в результате переохлаждения стала 35 или в результате воспалительного процесса достигла уровня 39 градусов. Совершенно очевидно, что и при 39 и при 35 ощущения у вас будут малоприятными. Именно поэтому вы от них и постараетесь избавиться. Избавиться, т.е. прийти в норму.
А возьмите нашего Павла. У него в голове есть информация о том, что в определенных ситуациях отрицательные ощущения можно и нужно снимать курением сигареты. И он в это верит. Верит в то, что с помощью курения можно снять отрицательные ощущения, снять стресс, избавиться от тревоги. И что происходит? Когда он попадает в ситуацию, например, на свою дачу, ситуация, воздействуя, выводит его из равновесия, что ощущается как дискомфорт, и это ощущение, в свою очередь, вызывает мысль о курении, как о средстве ликвидации этого дискомфорта. Причем, мысль уже переродившуюся в убеждение о необходимости курения в этой ситуации. Это убеждение мы называем верой.
Так вот, у Павла такая вера в голове есть, а у Анны такой веры в голове — нет, потому-то нет у неё и соответствующей тяги, нет у неё и соответствующей потребности.
Но какова же роль веры в порождении того, что мы называем потребностью и тягой, и что вообще означают все эти термины?
“Тяга, — как пишет С. И. Ожегов в своем Словаре, — это стремление, тяготение к чему-нибудь”. В нашем случае — стремление, тяготение к сигаретам, к алкоголю, к наркотикам, но не только к этому, ведь справедлива отчасти и точка зрения Э. Е. Бехтеля: “Термин “алкогольная потребность” представляется нам неточным. Поскольку целью употребления алкоголя является достижение опьянения, правильнее говорить не о потребности в алкоголе, а о потребности в опьянении”. (Э. Е. Бехтель “Донозологические формы злоупотребления алкоголем”, М., “Медицина”, 1986, с. 105). Или о том же Б. С. Братусь: “Когда мы говорим о потребности в алкоголе, то не следует понимать это выражение буквально. С собственно психологической точки зрения речь идет не о потребности в алкоголе как таковом, а о потребности переживания состояния опьянения”. (Б. С. Братусь “Аномалии личности”, М., “Мысль”, 1988, с.230).
Далее, термин потребность мы понимаем, как психическое состояние, ощущаемое или осознаваемое, как напряжение, беспокойство, дискомфорт, вызванное рассогласованием между должным и действительным и, вместе с тем, как рассогласование физическое, связанное с реальным недостатком того или иного вещества. В этом случае мы говорим не только о потребности в устранении психического напряжения, но и о потребности в тех или иных веществах. Говоря же о потребности в алкоголе (табаке, анаше), необходимо не впасть при этом в ложное представление о вхождении яда в обменные процессы организма. Например, у вас может быть потребность в иголке для того, чтобы с ее помощью устранить занозу, но, согласитесь, было б странным утверждать нечто большее.
В свете вышесказанного, мне представляется, что наличие тяги у Павла можно объяснять еще к так, как мы объясняем наличие аппетита при отсутствии реального голода. Голод и аппетит — это два совершенно разных состояния, два чувства, которые очень важно не смешивать. Голод — проявление физической потребности, в то время как аппетит — проявление потребности психологической. При этом, аппетит, будучи условным рефлексом, может вызываться всем, чем угодно: и видом красиво сервированного стола, и видом пищи, и временем обеда, и сигналом на обед и пр., и т.п. Точно так же курительный, алкогольный, наркотический условный рефлекс запускается соответствующими условными раздражителями — ситуацией, предметами, словами...
Вместе с тем, все вышесказанное не отрицает того, что голод и аппетит могут проявляться одновременно или же одно вслед за другим.
Так вот, тяга и аппетит, будучи феноменами психологическими, возникают не беспричинно, но всегда и только благодаря определенным условным раздражителям. С другой же стороны, тяга и аппетит, как и любые иные, условно-рефлекторные феномены, базируются на том или ином безусловном рефлексе, имеющем сугубо материальную основу. В связи с чем, условный раздражитель способен запускать безусловную реакцию, а последняя — способна “оживлять” условный раздражитель. Например, известно, что аппетит можно вызвать искусственно с помощью ломтика соленого огурца или лимонной дольки даже в том случае, если человек не видит раздражителя, попадающего ему в ротовую полость. В результате предъявления безусловного раздражителя у человека начинается слюно- и соковыделение, что и разжигает аппетит при явном отсутствии голода. И эти раздражители приводят организм в состояние возбуждения, снять которое можно только пищей. То есть, у возбужденного организма возникает нужда, потребность в снятии возбуждения. Вместе с тем, это же слюно- и соковыделение можно вызвать и с помощью условного раздражителя, в качестве которого может выступать и вид лимона, и слово “лимон”, и многое другое. Сама же по себе мысль (образ, слово), не подкрепленная ощущениями, аппетита, желания, тяги — не вызывает. В этом совершенно легко убедиться, представив после очень сытного обеда то или иное блюдо.
В сущности, данный механизм имеет следующую механику.
Ситуация воздействует на человека и выводит его из состояния равновесия, что ощущается как волнение, беспокойство, напряжение, тревога или страх, т.е. такое состояние, которое мы можем определить как потребность в снятии возбуждения для обретения утраченного покоя. Если подобное происходит с ядоманом, то он, опираясь на ранее внушенную ему информацию, принимает решение для ликвидации этого потребностного состояния найти соответствующее средство, т.е. то или иное психоактивное вещество. На данное решение его тело заблаговременно реагирует выделением противоядия — вещества, способного нейтрализовать поступающий яд. Если же с поступлением этого яда происходит какая-либо задержка, то уже выделившееся противоядие (с. 4:) само оказывается в положении вещества инородного, подобного занозе, что, естественно, только усиливает состояние беспокойства. Возникает отчетливое ощущение, что “чего-то не хватает”, которое, усиливаясь, предстает как тяга к тому, что не хватает со всеми присущими ей телесными и неприятными ощущениями, ликвидировать которые можно не только выводя из организма противоядие, но и вводя яд, способный либо парализовать кору головного мозга и тем самым устранить состояние напряжения, либо нейтрализовать противоядие, либо все одновременно. Возникает, как вы видите, ситуация абсурда: яд превращается в противоядие для противоядия!
Где:
С — ситуация, О — ощущение, И — информация, В — вера, П/Я — противоядие, Т — тяга, Н — нейтральные вещества.
Весьма любопытный в этом отношении диалог мы находим в брошюре “Вместо курения”:
— Понимаешь, я уже бросил курить, но так плохо себя чувствовал, что пришел к выводу: мой организм нуждается в веществах, которые содержатся в табачном дыме. Нуждается, как в пище и воде...
— Это очень распространенная среди курильщиков ошибка, Валентин. В табачном дыме нет ничего, в чем бы твой организм действительно нуждался. И желание курить связано вовсе не с удовлетворением подлинных потребностей организма. Вот, что с ним происходит на самом деле.
От ядов, поступающих с табачным дымом, организм защищается тем, что вырабатывает противоядия, которые называются антидотами. Табачные яды, соединяясь с антидотами, обезвреживаются подобно тому, как нейтрализуются при соединении щелочь и кислота.
Когда человек бросает курить, то какое-то время противоядие в его организме продолжает вырабатываться. Накопление антидотов при отсутствии табачных ядов вызывает неприятное самочувствие. (А. П. Сугоняко, В. Матюшкин “Вместо курения”, Красноярск, 1989, с.15).
Более того, вышеозначенный процесс взаимонейтрализации и процесс парализации центральной нервной системы, снижая уровень беспокойства, тем самым создают эмоционально-положительный фон. Впрочем, этот фон возникает лишь на краткий период времени, поскольку принятое решение начать прием яда, запускает механизм выработки противоядия в постоянно действующий режим. То есть, нейтрализацией первой порции противоядия дело не заканчивается. И вот почему.
Известно, что “с физиологической точки зрения употребление любых доз алкоголя (становящегося чужеродным веществом) является для организма стрессом” (Н. И. Иванец, Ю. В. Валентик “Алкоголизм”, М., “Наука”, 1988, с.66), который мы понимаем как “встряску” организма при напряжении сил адаптации” (А. П. Сугоняко). Вместе с тем, необходимо иметь в виду, что эта “встряска” организма, вызывается в большей степени самим фактом присутствия алкоголя, нежели проявлением его химических свойств, которые вызывают эффект прямо противоположный простому присутствию: “с самого начала действие алкоголя есть действие парализующее, а не возбуждающее”. (И. П. Павлов, ПСС, М., 1952, т.VI, с.286). Так, например, простое присутствие в семье пьяного человека, как правило, вызывает состояние напряжения, тревоги, испуга, а вот его действия уже могут иметь на окружающих эффект омертвляющий.
Вместе с тем, испуг имеет одну очень важную специфическую особенность: он провоцирует не только появление ответных действий, но действий с избыточным потенциалом, что и нашло отражение в поговорке “у страха глаза велики”. Велики, потому что фактор, вызывающий страх, нужно уничтожить и уничтожить наверняка. Этот феномен испуга мы наблюдали в натуральную величину на протяжении 80-х годов, когда из розничной продажи сначала вдруг пропали и надолго электролампочки, затем стиральный порошок, туалетное мыло и прочее. И, когда товар вновь появлялся на прилавках, люди покупали, но — уже с приличным запасом.
Такова реакция человека на испуг, вызванный дефицитом.
Нужно сказать, что это не только мы в России такие люди. Возьмите рассказ Джека Лондона “Любовь к жизни”, в котором автор описывает человека, оказавшегося без пищи один на один с суровой природой Канады. Он не ел несколько дней, он страшно изголодался, но вот его спасают ученые с китобойного судна “Бедфорд”:
“Он сидел за столом вместе с учеными и капитаном в кают-компании корабля. Он радовался такому изобилию пищи, тревожно провожал взглядом каждый кусок, исчезавший в чужом рту, и его лицо выражало глубокое сожаление. Он был в здравом уме, но чувствовал ненависть ко всем сидевшим за столом. Его мучил страх, что еды не хватит. Он расспрашивал о запасах провизии повара, юнгу, самого капитана. Они без конца успокаивали его, но он никому не верил и тайком заглядывал в кладовую, чтобы убедиться собственными глазами...”.
И далее:
“Ученые осмотрели потихоньку его койку. Она была набита сухарями. Матрац был полон сухарей. Во всех углах были сухари. Однако человек был в полном рассудке. Он только принимал меры на случай голодовки — вот и все. Ученые сказали, что это должно пройти, и это действительно прошло, прежде чем “Бедфорд” стал на якорь в гавани Сан-Франциско”. (Д. Лондон “Избранное”, М., 1951, с.566-567).
Таким образом, и человек, как социальное существо, (с. 5:) и организм, как биологическое образование реагируют на дефицит, в сущности, одинаково — эмоцией страха.
Это, кстати, позволяет понять, почему в 15 лет человек мог вечером в компании принять рюмку-другую алкогольного яда и на том остановиться, и, проснувшись утром, был свеж, как огурчик, а в 40 лет он уже далеко не тот фрукт-овощ.
Что же произошло за все эти годы?
Представим себе, что вы впервые выпили, условно говоря, одну единицу спиртного. Как на это реагирует ваш организм? Заранее он никак не реагирует, поскольку с этим ядом он еще не знаком. Но вот, яд оказался в организме, и организм, распознав спирт, как вещество инородное и вредное, начинает вырабатывать противоядие. Сколько? А сколько яда, столько и противоядия. Один к одному. Ни капли лишнего. И происходила взаимонейтрализация. И было все отлично.
А что произошло спустя некоторое время? А со временем человек стал заливать в себя отравы гораздо больше, чем могла справиться его противоалкогольная защита. Это проявилось, прежде всего, в том, что он почувствовал опьянение. Почувствовал опьянение, т.е. отравление, что указывает на возникший дефицит противоядия: противоядия оказалось недостаточно и яд, свободно гуляя по организму, расстраивает психику, разрушает тело. И вот тогда-то организм экстренно, в дополнение к печени подключает свои резервные возможности. В результате чего возникает даже излишки противоядия. И теперь уже эти излишки начинают носиться по организму и требовать: “Давай яд, где яд!?”. А яда — нет, т.е. теперь возник уже дефицит яда. И теперь уже от этого возникшего дефицита отравы, человек начинает чувствовать себя дискомфортно и с беспокойством говорит: “Ребята, что-то мы засиделись, давайте по второй?”.
Спрашивается, почему же у человека вдруг появилась такая тяга ко второй дозе алкоголя? Совершенно очевидно, что вторая доза яда ему нужна, прежде всего, для того, чтобы нейтрализовать свое ядовитое противоядие!
Но ведь на очередную дозу яда тут же вырабатывается и очередная доза противоядия?! И опять с запасом?! И опять эти излишки противоядия носятся по организму и требуют свою порцию. И тогда в ход идет третья рюмка, и пятая, и десятая...
Вот, как человек уходит в запой.
А как алкоголепитейщик из запоя выходит?
Известно, что адаптационные механизмы исчерпаемы. И вот, однажды утром алкоголик заливает в себя порцию алкоголя, а противоядия вдруг оказывается даже меньше, чем надо. И, следовательно, происходит мощное отравление с сильной рвотой, покраснением лица, учащенным сердцебиением и прочим. Более того, коль нет противоядия, то нет ведь и тяги. И тогда возникает простая и реальная возможность выхода из запоя. Если бы этого не происходило, а противоядие выделялось бы все с запасом да с запасом, то из запоя он не вышел бы никогда. Он так и сгорел бы от этого алкоголя.
Отсюда нам становится понятным, когда человек становится алкоголиком. Человек становится алкоголиком, когда у него на алкоголь вырабатывается противоядие в избыточном количестве, в результате чего и возникает, так называемая, жажда алкоголя или, иначе говоря, тяга. Это, кстати, является и ответом на вопрос: почему переходя на слабые сигареты, человек начинает курить чаще — привычно выделяющийся определенный объем противоядия, требует определенной дозы никотина. Кроме того, увеличение дозы зависит от привычного размера испуга иммунной системы.
Спрашивается, зачем мы с вами это все рассматриваем? Во-первых, для того, чтобы ясно понимать: тяга — это воздействие на нас противоядия. Во-вторых, для того, чтобы ясно представлять: механизм выделения противоядия запускается двумя способами:
1. принудительно с помощью яда, попавшего в организм случайно, в том числе, когда это происходит без участия сознания;
2. с помощью мысли.
Последний способ заключается в следующем.
Когда человек думает о чем-либо или что-либо видит, то у него в сознании, словно на киноэкране, отражается соответствующий образ. При этом его подсознание, — а ведь именно оно дает команду на выработку противоядия, — глядя на этот экран, не способно понять: образ есть отражение реально существующего предмета или же воображаемого.
Например, если некто будет рассказывать вам о желтом лимоне, разрезанном на сочные дольки, то у вас, естественно, появится во рту слюна. Но лимона-то нет? Лимона нет, а слюна — есть.
В чем тут дело?
Оказывается, слово “лимон” — это условный сигнал, вызывающий образ лимона. Если же в сознании появляется образ лимона, то подсознание, увидев этот образ, принимает его за фрукт реально существующий и поэтому дает команду соответствующим структурам: “Срочно слюну!”.
Этот же механизм срабатывает, если вы только подумаете о чем-то страшном: у вас напрягутся определенные мышцы, изменится глубина дыхания и частота пульса, хотя опасности, как вы понимаете, нет никакой. Опасности нет, а мышцы — напряглись.
Вот вам еще один образец того, что подсознание не способно отличать реальное от воображаемого.
Какое же это имеет отношение к нашей проблеме — к ядопотреблению?
Самое прямое: как только вы подумали о наркотике, как только вы допустили мысль о возможности пития или курения, как только вы начали думать об алкоголе, как о напитке, так у вас тут же включается механизм выделения противоядия! На всякий случай. Это и есть привычка.
Если взять железную линейку и ни с того, ни сего взять да и шлепнуть ею своего собеседника по руке, то руку он, скорее всего, одернуть не успеет. Но если попытаться то же самое проделать вторично, а тем более 10-100 раз, то его рука придет в движение автоматически и заранее. И ваша линейка, скорее всего, промахнется.
Точно также ведет себя и наш организм по отношению к удару наркотическому: человек только подумал — (с. 6) “не выпить ли?”, только увидел шприц или компанию курильщиков, а у него подсознание уже дает команду на запуск противоядия. Заранее. И автоматически. На всякий случай.
Если же противоядие появилось, то оно, не находя яда, оказывает раздражающее воздействие, и человек начинает физически чувствовать тягу, то есть желание принять дозу яда для нейтрализации противоядия.
Можно ли эту тягу подавить таблетками? Можно. Они это и делают, воздействуя на механизм противоядия. При этом человек, попадающий в ситуацию и распознающий ее, как питейную, не имея противоядия и поэтому не испытывая тяги, может достаточно легко отказаться от предложенного спиртного. Однако никакая таблетка не действует даже в течение нескольких недель, а тем боле лет? Кроме того, она ведь тоже — яд. Алкоголь — яд, и таблетка — яд. В частности, тетурам, считавшийся в былые времена самым эффективным препаратом, оказавшийся и самым ядовитым средством из арсенала противоалкогольных средств, дающим нервно-психические расстройства, сердечно-сосудистые нарушения, различные поражения органов пищеварения и прочие осложнения, и побочные эффекты. (Смертельная доза тетурама: без алкоголя в крови около 30 г., при концентрации алкоголя в крови более 1% — 1г.).
Можно ли управлять тягой? Можно, если помнить: “Все те, кто стал мыслить понятиями и категориями человека, соблюдающего трезвый образ жизни, смогли вылечиться”. (А. П. Сугоняко “Химиодистрессомания”, Красноярск, 1988, с.б).
Таким образом, наша задача заключается в том, чтобы мысль о допустимости ядопотребления, сделать мыслью о недопустимости. Нужно сделать так, чтобы человек смотрел на те или иные растворы алкоголя и было бы ему ясно, что пить это нельзя — это не напитки. Мало ли что они жидкие — керосин ведь тоже жидкость, но это не означает, что керосин можно в себя вливать. И поэтому, раз это пить нельзя, то именно поэтому у человека нет и тяги. Не может быть тяги к тому, что пить нельзя. Отсутствие мысли делает невозможным наличие тяги. Вот, почему шахтер, находящийся много часов в штреке, не страдает от отсутствия сигарет: в шахте курить недопустимо — взорвешься. Ну, коль недопустимо, так нет и выработки противоядия, и, соответственно, нет ни тяги, ни наркотической ломки.
Таким образом, мы видим, что к этой постыдной привычке пить-курить — наше тело никакого отношения не имеет. Эта наша привычка зависит только от наших мыслей, от наших убеждений, от нашего мировоззрения. Вот почему “известный отечественный ученый-гистолог И. М. Догель, изучавший влияние, алкоголя на птиц, рыб, лягушек, собак, нашел, что эти животные реагируют на алкоголь почти аналогично человеку, но не обнаружил у них последующей “жажды”, потребности в алкоголе”. (И. В. Стрельчук “Алкоголь и здоровье”, изд. “Знание”, М., 1980, с. 18). Совершенно очевидно, что вышеуказанная “жажда” — явление того, чего нет у птиц, рыб и лягушек, т.е. явление сознания, а не феномен обменных процессов, как ошибочно полагают некоторые наши соратники.
Кроме того, представляется не бесполезным вдуматься и в само слово “обмен”. Обмен — это когда мы что-то дали и что-то взяли. Когда же в тело попадает инородное вещество, например, заноза, то в нашем организме включаются некие механизмы для того, чтобы нейтрализовать и выбросить это инородное вещество. Как же можно, будучи в здравом уме при этом говорить, что заноза включилась в обменные биохимические процессы нашего организма?
“Нередко приходится слышать ошибочное утверждение, что алкоголь, наркотики и токсические вещества включаются в обменные процессы организма. В результате такого включения у человека появляется биологическая потребность их употреблять. На самом же деле обменные процессы в организме меняются для сохранения его жизнедеятельности за счет приспособления к отравлению ядами. Приспосабливаясь к худшему, организм постоянно испытывает потребность избавить себя от отравления. Поэтому лечение в наркологии направлено на быстрейшее выведение из организма табака, алкоголя, наркотика и токсических веществ. Если бы химиодистрессоман испытывал потребность в этих ядах из-за того, что они включились в обмен веществ организма, то лечение выведением из организма привычного яда усиливало бы тягу к нему и состояние больного ухудшалось бы, как у погибающих от жажды или голода”. (А. П. Сугоняко “Химиодистрессомания”, Красноярск, 1988, с.82).
Алкоголь, анаша, яды сигаретного дыма ни при каких условиях не могут участвовать в обменных процессах, поскольку не являются питательными, т.е. пищевыми веществами. Их невозможно использовать ни как строительный материал для клеток, ни как топливо для организма в целом. Если же человек по недомыслию закидывает в себя то или иное чужеродное вещество, то это вещество организмом нейтрализуется и выбрасывается вон, но при этом возникает эффект отравления. Вот этот-то эффект отравления в свете ложной информации человек и воспринимает как кайф, как эйфорию, как состояние удовольствия, что и заставляет, теперь уже самого ядопотребителя, придумывать для самооправдания всяческие байки о пользе ядов и о безвредности ядов, о вхождении их в обменные процессы и об участии их в работе мозговых структур...
Но трезвенникам, зачем же дуть-то в эту же дудку?!..