Главная Содержание Карта Онтокритика (блог) Поиск по КОРНИ-проекту
Сделано в проекте КОРНИ для приватизации своей жизни: Я — человек: самоизобретение, самопроизводство, самоэксплуатация. Онтокритика: прагматический инструмент себяведения и себявладения

Клиент всегда...

Е.Н. Волков, Государственный университет — Высшая школа экономики, Нижний Новгород

Впервые опубликовано: Волков Е.Н. Клиент всегда... // Здоров’я України — ХХІ сторіччя. Неврология. Психиатрия. Психотерапия. № 3 (14), сентябрь 2010. — С. 50-51 (pdf)

В предыдущей статье я начал разговор о некоторых, оказывающихся до сих пор в тени, сторонах подготовки, точнее, недоподготовки, консультантов и психотерапевтов. Эту тему я продолжу в дальнейшем, но в интересах соблюдения баланса сейчас поворачиваю луч прожектора на клиента или, шире, вообще на современного человека в роли клиента.

Года три назад я натолкнулся на статью американского психолога Филипа Кушмэна (Cushman, Ph.) с интригующим названием «Почему я пустое? Навстречу исторически определённой психологии»¹. Во избежание недоразумений сразу подчеркну, что термин «я» действительно употребляется автором с маленькой буквы. Я вижу много интересных вариантов интерпретации этого факта, но один из самых очевидных и обоснованных состоит в том, что речь в статье идёт о не о собственном «Я» конкретного индивида, а о «я» огромных масс населения, т.е. о большом количестве нарицательных «я».

Перевод статьи Ф. Кушмэна должен скоро увидеть свет на русском языке, я же поделюсь с читателями её основными идеями и теми мыслями, что они мне навеяли.

Стержневой тезис Ф. Кушмэна: я — всегда и везде продукт истории и культуры. В таком виде, боюсь, это выглядит как надоевшая банальность — если не вдумываться по-настоящему. Нередко этот тезис понимают упрощённо, подразумевая под ним некое внешнее приспособление к обстоятельствам внутренне в основном неизменного я. Эта внутренняя неизменность я может быть представлена по-разному — от универсально навечно данной природы, «человеческой сущности», до уникальной индивидуальности, стремящейся к «самореализации»/«самоактуализации». Ни то, ни другое, ни среднее действительности не соответствует, но сидит в мозгах крепко, в том числе в основах практически всех популярных, но малонаучных, направлений психотерапии и консультирования. За универсальную неизменность изо всех сил держится психоанализ, а за уникальную — гуманистический подход. И оба направления, как прекрасно показывает Ф. Кушмэн, на самом деле держатся за пустоту, которую сами и наполняют своими фантазиями.

Более развёрнуто и интересно идея американского психолога в главке с названием «Я — социальный конструкт» звучит так: «Человеческие существа не обладают базовой, фундаментальной, чистой человеческой природой, которая является трансисторической и транскультурной. Человеческие существа являются незавершёнными (недоукомплектованными) и, вследствие этого, неспособны действовать адекватно, если только не встроены в специфическую культурную матрицу.

Культура «доукомплектовывает» людей, объясняя и интерпретируя мир, помогая им фокусировать внимание или игнорировать определённые аспекты своей среды и инструктируя или запрещая им думать и действовать определённым образом... Культура не является врождённым одеянием, покрывающим универсального человека; она вдохновляет людей, фундаментально приспосабливает и формирует их и то, как они воспринимают себя и мир, как видят других, как они вовлечены в структуры взаимных обязательств и как осуществляют выбор в повседневном мире»².

Попробую перевести на более приземлённый и предметный язык. У человека как социального существа ничего неизменного нет, кроме стабильно непоколебимых иллюзий о своей неизменямости и некоей «исконно присущей» и «неприкасаемой» индивидуальности. Страх измениться — один из самых прочных, самых иррациональных и самых губительных у представителей человеческого рода. В консультировании с ним сталкиваешься на каждом шагу. На каком-то из моих последних тренингов по РЭПК и критическому мышлению одна участница с помощью группы и когнитивного картирования смогла докопаться до основной причины, мешающей ей бросить курить, — страх измениться, стать «другой», «не собой». Такое впечатление, что образ себя некурящей представляется ей чуть ли не инопланетным «Чужим» из известной фантастической страшилки, а образ курящей «плохой девочки» — родным и комфортным. При этом во многих других отношениях она менялась в своей жизни не раз и не два, только эти изменения выглядели для неё как внешние — смены мужей, смена профессий и мест работы. А что при этом неизбежно менялась она сама, и гораздо радикальнее, чем при отказе от курения, ею никак не замечается и не фиксируется.

В процитированной выше мысли Ф. Кушмэна есть один оттенок, с которым я решительно не согласен. У него получается так, что некое существо по имени «культура» что-то делает с людьми. Понимаю, что это результат речевых стереотипов, но тем более хочу подчеркнуть исходную и определяющую активность самого человека в освоении культуры и пользовании ею. Любой индивид полностью и всегда только сам себя и строит, и перестраивает³ (изменяет себе с собой), но вынужден использовать тот «строительный материал» и те инструменты, что доступны или навязываются именно в то время и в том обществе, в котором ему посчастливилось или угораздило родиться и жить. Одновременно человек в фундаментальном смысле существо ситуационное, т.е. эволюционно приспособлен так, чтобы максимально быстро и гибко реагировать на смену обстоятельств⁴.

При ускоряющихся изменениях внешней среды у индивида возникают три стратегических выбора: 1) отдаться на волю течения, прикинувшись щепкой (наркомания, алкоголизм и т.п.); 2) научиться энергично и хорошо плавать самостоятельно — настолько хорошо, чтобы быть способным плавать и против, и поперёк течения; 3) попробовать найти тихую заводь без течения (а тут и культы с благоустроенными болотами!). Во всех трёх направлениях существенные и регулярные изменения я неизбежны, отличаются лишь способы и результаты этих трансформаций и мутаций⁵. Возникает и ощутимо обостряется проблема формирования и поддержания такого своего я, которое способно и в меру необходимости меняться, и одновременно оставаться достаточно определённым и стабильным, чтобы каждый день не просыпаться с новой личностью и новой биографией и не метаться между своими разными я⁶.

В главе «Множество форм западного я» Ф. Кушмэн набрасывает краткую историю смен типов западноевропейского я, присоединяясь к мысли М. Фуко, что «изменения, произошедшие с западным я, не являются эволюционными изменениями, вызванными внутренней логикой, развёртыванием тайного генетического кода или прохождением уровней (сбрасыванием слоёв) просвещения (the peeling of layers of enlightenment). Это я претерпело предельные, беспорядочные, часто скачкообразные изменения, потому что оно является частью социально-исторического макроустройства своего времени. Я должно функционировать внутри специфической культурной модели: согласовываясь, поддерживая и воспроизводя (реплицируя) её»⁷.

И какое же я сложилось к настоящему времени на Западе? «Индивидуальное, ограниченное, коммунально изолированное я является современным феноменом.., примерно идущим в параллели с развитием индустриализации и подъемом современного государства»⁸. К более подробной характеристике обратимся чуть позже, а пока попробуем ответить на вопрос, при чём тут консультирование с психотерапией — да ещё и поставленная Ф. Кушмэном в один ряд с этими благородными занятиями реклама?

Напрашивается ответ: психотерапия работает с личностью, поэтому важно учитывать, с каким именно культурно-историческим я имеет дело консультант, а не ограничиваться только предполагаемым индивидуальным «Я» клиента. Почти тепло, но не в яблочко. Ф. Кушмэн копает основательнее — он сосредоточивается на том, как психотерапия конструирует современное я, создавая в нём проблемные структуры и потакая им, чтобы затем, за соответствующее вознаграждение, помогать клиентам справляться с этими занозами.

Точнее, Ф. Кушмэн рисует широкими мазками историческое полотно последних двухсот лет, в котором изменения западного я от коммунального доиндустриального я, обладающего определённым характером, к ограниченному, своевольному и индивидуалистичному среднеклассовому пустому я 20-го века переплетены с экономическими, демографическими, культурно-идеологическими и политическими сдвигами, а также с развитием рекламы, социальных наук и психологии. «Социальные науки... создавались одновременно с появлением изолированного, индивидуального я и с потребностью современного государства контролировать его посредством исследования и преднамеренной манипуляции»⁹.

В таком контексте, кстати, сильно меркнет миф об «освободительной миссии» психоанализа: «...я стало вместилищем того, что могло быть скрыто от других и от себя... Foucault... утверждал, что современное государство эксплуатировало эту концепцию я для того, чтобы оправдать свои новые, рестриктивные полномочия... В результате триумфа викторианской буржуазии неизвестное стало пониматься однозначно внутренним (миром человека)... и потенциально опасным. Freud... постулировал я с интериоризированным бессознательным (неосознанным), содержащим первобытные побуждения — секс и агрессию, — которые должны быть ограничены в целях обеспечения функционирования нормативного буржуазного общества»¹⁰. Получается, Фрейд подставил нас под полицейский надзор, а не открыл горизонты свободы. Для тех, правда, кто читал работы исследователя архивов З. Фрейда Дж. М. Массона, причастность отца психоанализа к авторитарной — и патриархальной — репрессивности не будет открытием¹¹.

В кратком изложении картина Ф. Кушмэна под условным названием «Приплыли... к пустому я» выглядит примерно так. Изменения в экономике и технологиях, урбанизация и сопровождающие их перемены в господствующей идеологии и морали привели примерно к середине 20-го века к формированию в США (и, подразумевается, во всех развитых странах Запада) такого типа я, которое нельзя описать иначе, как пустое я «как следствие потери общины и как приспосабливание к нуждам новой экономики»¹². Пустота современного я, по Ф. Кушмэну, возникает в результате того, что, с одной стороны, исчезает тотальная, стабильная и мощная общинно-семейная среда, успешно «наполнявшая» выраставших в ней индивидов однозначным и монопольным набором истин и ценностей, норм и правил, традиций и ритуалов. С другой стороны, возникает массовое производство с нарастающим потоком предложений новых товаров, услуг и технологий, которое нуждается в постоянно озабоченных и вечно неудовлетворённых потребителях. Такой экономике требуется я, строящее себя не изнутри — из своего характера, целей, твёрдых ценностей и цельного мировоззрения, а складывающее себя из внешних кубиков Lego, навязываемых рекламой, — из модных и престижных вещей, из пропагандируемого глянцевыми журналами образа жизни и из модных мифов о «личностном росте», «лидерстве» и «позитивном мышлении». «Лёгкий» кредит и мировые пирамиды финансовых мыльных пузырей, запускаемых не одиозными мошенниками, а солидными государственными институтами, предоставили пустому я почти что перпетуум мобиле для бега по замкнутому кругу, из которого только один спасательный выход — дауншифтинг.

Строго говоря, приписывание пустоты современному я — заостряющий публицистический приём, поскольку я социального индивида всегда исходно пустое, исторически меняются только способы и источники его заполнения¹³. Об этом подробно писали известные западные социологи ещё полвека назад: «Человеческая природа — социо-культурная переменная. Иными словами, не существует человеческой природы в смысле некоего биологически фиксированного субстрата, определяющего многообразие социо-культурных образований. Человеческая природа существует лишь в смысле антропологических констант (например, открытость миру и пластичность инстинктуальной структуры), определяющих границы и возможности человеческих социо-культурных образований. Но специфическая форма проявления человеческой природы определяется этими социо-культурными образованиями и соответствует их многочисленным разновидностям. Хотя можно сказать, что у человека есть природа, гораздо важнее сказать, что человек конструирует свою собственную природу или, проще говоря, что человек создает самого себя»¹⁴.

Другое дело, что в современном обществе факт фундаментальной пустоты я вылез наружу настолько, что этот срам стало трудно не замечать. Но свято место пусто быть не может. Появилась потребность в новых источниках наполнителей. Таким социально-массовым инструментом стала реклама — вездесущая, скорострельная и сверхсуггестивная¹⁵. Башни-излучатели из «Обитаемого острова» бр. Стругацких на фоне нынешней рекламной индустрии смотрятся так же, как пушка для полётов на Луну из романа Жюля Верна на фоне космодромов в Байконуре или на мысе Канаверал.

Рекламный наполнитель, однако, не способен заползти во все сложные извивы пустой человеческой души (что внушает некоторый оптимизм). Индивидуально-штучная пена и шпаклёвка стали производиться психотерапией. Написал эту фразу и подумал, что шпаклёвка идёт уже по ведомству косметики и пластической хирургии, так что за психотерапией остаётся одна пена.

Реклама и психотерапия прикрывают, конечно же, далеко не все прорехи в слишком человеческом существе, поскольку «внутренняя пустота может быть выражена различными способами, такими как низкая самооценка (отсутствие чувства собственного достоинства), хаос ценностей (отсутствие ощущения личной убежденности), пищевые расстройства (компульсивное побуждение заполнить пустоту едой или воплотить пустоту отказом от еды), наркотическая зависимость (компульсивное побуждение заполнить пустоту химически вызванными эмоциональными впечатлениями) и хроническое потребительство (компульсивное побуждение заполнить пустоту потребительскими товарами и впечатлением «получения» чего-либо от мира). Она может также принять форму отсутствия личного смыслового содержания. Это может проявляться как жажда (голод) духовных наставлений, которая временами принимает форму желания быть заполненным Божьим духом, религиозной «истиной» или властью и личностью лидера или гуру... Желание быть духовно заполненным и наставляемым может сделать личность восприимчивой к мошенническим практикам рестриктивных религиозных культов.., харизматичных политических лидеров.., неэтичных психотерапевтов... или даже крайне деспотичных (авторитарных) и контролирующих романтических партнёров...»

А что побуждает современных индивидов пользоваться столь саморазрушительными наполнителями и что им мешает предпочесть более конструктивные и здоровые материалы для застройки своего я? На этот вопрос Ф. Кушмэн не пытается ответить и даже не ставит его, хотя, как кажется, именно он и представляет наибольший интерес во всех отношениях. Американский коллега далее сосредоточивается на весьма глубоком и содержательном анализе взаимодействия рекламы и психотерапии с пустым я, вернуться к которому будет повод в следующей статье. Я же попробую немного более внимательно разобраться как с пустотой, так и с наполнителями я наших современников — и наших клиентов.

Некоторые подходы к разработке «пустотного» аспекта мышления и поведения человека были мною сформулированы в двух ещё только готовящихся к печати статьях, которые выйдут в одном сборнике со статьёй Ф. Кушмэна¹⁶. Исходное положение, уже заявленное выше, — о базальном характере пустоты социального я. Какие бы предрасположенности и наклонности ни передавались генетически, они не создают ни единого осмысленного слова и не производят сами по себе ни одного хоть сколько-нибудь сложного элемента человеческого поведения. Всё собственно человеческое приобретается человеком после рождения и, следовательно, на приём к консультанту приходит пористая губка, всосавшая в себя бульон, состоящий из: нестабильной семейной и «балдеющей» подростковой микросред; лицемерия политиков; коррупции чиновников; вкрадчиво наглой рекламы; бесформенного студня неопределённой идеологии и принципов двойных стандартов; эклектического коктейля попсовой псевдопсихологии; оккультно-эзотерической «духовности»; пошлого и примитивного юмора почти на всех каналах ТВ; плотно замусоренного феней и матом языка; — и безнадёжно устаревшей системы образования, в которой ни учителя, ни дети уже не понимают, зачем они встречаются шесть раз в неделю.

Перечисленные — далеко не все, понятно, — «проблемные» ингредиенты (индивиды, впитавшие здоровый «бульон», в психологической помощи не нуждаются) приправлены ещё и толстым слоем... Нет, не шоколада, а внушённых представлений о возможности лёгкого и внешнего по отношению к своей личности пути решения практически любых проблем. Боль — вот таблетка; как бы юмор — вот подсказывающий «консервированный» смех; «личностный рост», «лидерство», «успех» — вот несколько дней как бы тренинга, на котором нужно лишь послушно выполнять все причуды гуру; здоровье — БАДы и пассы «народных целителей»; образование — заучи тесты; подумать — это найти готовый ответ через поисковую систему и накопипастить чужих текстов; и т.д.

И вот это всё приходит на сеанс... Способны ли ныне действующие «душеведы» поставить перед собой со всей остротой и глубиной вопрос «Кто стучится в дверь ко мне?», да ещё и принять на свои плечи тяжеленный и неприятно пахнущий ответ? Способны ли они честно взглянуть в глаза клиентам и признать, что все их любимые инструменты в лучшем случае почти бессильны, а в худшем — загоняют клиентов в ещё более беспросветный тупик или в одиночку иллюзий?

И какие же выводы из предложенных тезисов следуют для самостроительства индивида и для желающих помочь ему в этом замечательном деле профессионалов? Учиться, учиться и ещё раз учиться самым настоящим образом искать и устранять ошибки, т.е. осваивать критическое мышление и пошаговую социальную инженерию.

Так почему бы консультанту не брать весь контекст жизни клиента, прежде всего социологический? Только не в духе псевдосоциологизированных и псевдокультурологических фрейдо-юнговских фантазий, а в духе современных научных концепций — в стиле К. Поппера, И. Гоффмана, Р. Коллинза, П. Бергера. Почему бы не учить клиента социологии и когнитивной науке применительно к его жизни? Но готовы ли к этому психологи и психотерапевты? И насколько они владеют всем этим научным материалом и понимают, насколько он важнее и фундаментальнее для экзистенции индивида, чем либидо с мортидо или гештальт с самореализацией? И способны ли они вовремя понять, что нужно переучиваться в социальных инженеров и перестраивать саму социальную ткань, а не пользоваться бессовестно беспомощным положением растерянных и невежественных клиентов?