Джон Атак

~ КУСОЧЕК СИНЕГО НЕБА ~

Разоблачение дианетики, саентологии и Л. Рона Хаббарда

Перевод с английского Алексея Матвеева

(Опубликован на сайте http://www.kondra-show.ru/ в августе 2007 года)


Важное замечание! Данный перевод представлен для общего ознакомления с источником, поэтому его не следует рассматривать, как точное отражение оригинального текста. Помните, что эта публикация появилась усилиями людей, которые вносили свой вклад добровольно и бескорыстно. Переводчик стремился сделать работу настолько качественно, насколько мог, однако считает необходимым предупредить, что он никого ни в чем не заверяет и ничего не гарантирует. Только тщательное изучение оригинала самим читателем даст уверенность в его правильной интерпретации.

Источник текста на английском языке, использованный при переводе:

http://www.clambake.org/archive/books/apobs/


Назад
6.3. - Юные правители
Содержание Вперед
6.5. - ЦРТ и МФП


~ Глава четвертая: слушания в Клируотере ~


В 1979-м году к адвокату Майклу Флинну (см. фото) обратилась бывшая саентолог, которая хотела вернуть деньги. Она сказала ему, что если он возьмется за дело, то получит письмо с предосудительными подробностями ее прошлого. Он не поверил ей, но, само собой, письмо пришло. Флинн заинтересовался церковью саентологии, и его интерес заметно возрос после того, как кто-то налил воды в бензобак его самолета. Он и его сын чудом спаслись. Флинн заподозрил саентологов, и стал принимать все больше клиентов с тяжбами против церкви. [1]

Клируотер все больше беспокоило присутствие саентологов. «Сент-Питерсберг таймс» получил Пулитцеровскую премию за освещение грязных делишек Офиса хранителя. Суды сделали доступными документы, использованные в деле ОХ; «Сент-Питерсберг таймс» и «Клируотер сан» разгласили некоторые его операции. Члены городской комиссии во главе с новым мэром обратились к Майклу Флинну, который к тому времени уже стал экспертом по саентологии, за помощью в расследовании предмета.

Открытые слушания проводились в Клируотере в мае 1982-го. Флинн должен был представлять свидетелей и улики, касающиеся саентологии на протяжении недели, а затем церковь имела в распоряжении столько же времени на ответ. Религиозные проблемы не обсуждаются. Член городской комиссии Джеймс Берфилд открыл слушания заявлением о намерениях:

«Целью данного открытого слушания является расследование гражданских и уголовных правонарушений, нарушений фундаментальных человеческих прав, якобы совершенных церковью саентологии, организацией, которая сейчас ведет активную деятельность в нашем городе. Цель расследования – определить есть ли необходимость в законопроектах, нейтрализующих приписываемые церкви нарушения. Мы не посягаем на верования, доктрины, принципы или деятельность саентологии, которая, возможно, находится в рамках религиозных верований и деятельности в самом широком юридическом смысле. Нашей целью не являются охота на ведьм, получение свидетельств, документов или других типов улик, которые не относятся к значимым, жизненно важным вопросам, беспокоящим муниципальную власть».

Слушания в Клируотере транслировали по местному телевидению. Саентологов предостерегли от просмотра. Эдди Уэйтерс, который был одитором класса VIII, кейс-супервайзером и сотрудником ОХ Лос-Анджелеса, задал тон подробным рассказом о саентологии и ее закулисных интригах. Затем место свидетеля занял сын Хаббарда Нибс. Он изобразил своего отца законченным шарлатаном, злым черным магом, чья философия произошла из страшного злоупотребления наркотиков.

Лори Таверна рассказывала о своем личном опыте. Она занялась саентологией в 1965-м, прошла все доступные уровни ОТ и стала одитором класса VIII. Она оставила свое дело и семью, когда в 1978-м вышли «Новые ОТ» чтобы стать одитором по этим уровням в Морской организации. Год, проведенный на Флаге в Клируотере, постепенно разрушил ее иллюзии о том, что саентология может спасти мир. Она вернулась в Лос-Анджелес больная и растерянная, и после шестнадцати лет вовлеченности, она постепенно отошла от веры. Она описала последнюю сцену своего ухода:

«Ко мне пришла подруга, которая только что получила одитинг на Новых ОТ. Она вошла и сказала, что чувствует себя просто великолепно. Она пошла в ресторан, ела там гамбургер и вдруг гамбургер заорал на нее, а затем начали кричать стены. Затем, сказала она, слезы хлынули из ее глаз, так жаль ей стало других людей в ресторане, ведь они не знали того, что знает она».

Кейси Келли был директором по прибыли на Наземной базе Флага. Он свидетельствовал, что средний размер прибыли составлял 400 – 500 тысяч долларов в неделю. В хорошую неделю они могли сделать миллион. Высочайший доход на памяти Келли составил 2,3 миллиона долларов.

Келли говорил о времени, когда персоналу церкви запрещали иметь детей, потому что в детском саду на Наземной базе Флага не было достаточно места. Бывшие посланники сообщили, что дети полностью запрещались в Джилмэн-Хот-Спрингс. Аборты были в порядке вещей. [2]

Келли пожаловался на подразделение ОПК на Флаге, самому молодому сотруднику которого было десять лет. Он описал их как «маленькую армию»: «у большинства самых молодых нет должностей с широкими полномочиями, но если кто-нибудь из них скажет мне, что делать, я должен ответить «да, сэр». В ответ на вопрос, что случается с тем, кто досадит этим детям, Келли сказал: «Обычно после этого надеваешь синюю футболку и чистишь щеткой гараж». Иными словами, оказываешься в ОПР и живешь в гараже Флага.

Роуз Пэйс познакомила с саентологией ее сестра, Лори Таверна, когда ей было 13. Она вступила в церковь, и с ее формальным образованием было покончено. Комитет по вопросам образования принял заявление саентологов, что Пэйс нуждается в одитинге. В четырнадцать Пэйс стала одитором и начала свою карьеру, пиком которой явилась работа на Наземной базе Флага в Клируотере, где она предоставляла уровни «Новые ОТ». После шестнадцати лет в саентологии она сказала о ее целебных претензиях: «Никогда не видела, чтобы кого-то излечили от болезни».

Дэвид Рэй на Наземной базе Флага занимался уборкой комнат выгодных клиентов: «Ну, если ваши статистики идут вверх, каждые две недели вы должны получать двадцать четыре свободных часа, свобода, так сказать… Я продолжал просить их об отгуле, потому что я работал где-то между восемнадцатью и двадцатью часами в день... А мне его не давали».

Еще Рэй выразил свое глубокое негодование по поводу того, как с ним обращались: «Во всей их деятельности меня просто убивает то, что… теми вопросами, которые они задают, тем, что они делают, они открывают тебе самые потаенные уголки твоей души… ты крайне уязвим… они поднимают тебя так высоко, что ты чувствуешь себя на вершине мира, а затем роняют в бездонную яму… и через твой мозг проходит ужас, и эмоции высыхают… физически устаешь. Иногда даже нет времени принять душ. Девяносто процентов людей, которые там ходят – они просто воняют».

Рэй закончил в ОПР. Его рассказ ужасает. В ОПР питались объедками – увядшим салатом, который начинал гнить, заплесневелым сыром. Однажды им дали картофель фри, и в процессе еды Рэй обнаружил, что один их кусочков картофеля на самом деле был зажаренным жуком. С этого момента он тратил свою недельную зарплату в 9,6 долларов на покупку печенья в магазине диетических продуктов. Это было все, что он мог себе позволить.

Хартвеллы говорили обо всех несуразностях, которые с ними произошли на съемках фильмов с Хаббардом в Калифорнийской пустыне. Джордж Майстер рассказал о трагической смерти своей дочери на корабле «Аполло» в 1971-м и о том, как с ним бесчестно обращались впоследствии.

Лавенда ван Шейк, первая клиент-саентолог Флинна, утверждала, что ее папки с исповедями просматривали на предмет компромата, и ряд ее самых сокровенных секретов отправили прессе. Ее постоянно преследовал Офис хранителя, чья операция против нее носила кодовое название «Печеная шейка». До ухода из саентологии она была на Наземной базе Флага, и столкнулась там с серьезной вспышкой гепатита, о которой не сообщили властям. Для внесения в протокол был зачитан аффидевит одной из жертв этой вспышки.

Джейни Петерсон, которая работала в Офисе хранителя, свидетельствовала о своем уходе из саентологии: «Я ужасно боялась обсудить возможность ухода из саентологии даже с собственным мужем. Я боялась, что он останется в саентологии. Я боялась, что он напишет обо мне доклад в Офис хранителя, и тогда они придут и упрячут меня куда-нибудь, потому что я знаю слишком много».

Саентология вбила такой клин между Петерсон и ее мужем, что она не отдавала себе отчета, что он тоже помышляет об уходе. Ни один не осмеливался заговорить с другим. После ухода она получила ряд звонков, когда трубку вешали, не говоря ни слова. Затем она нашла записку в своей машине, в которой говорилось только «Будь осторожна». Затем в ее почтовом ящике оказалась записка «Умри». Посреди ночи она слышала стук в дверь, а когда открывала, там никого не было.

Скот Майер был штатным саентологом двенадцать лет. За это время он побывал на многих должностях, от телохранителя Квентина Хаббарда, когда тот пытался сбежать или покончить с собой, до управляющего «Аполло» незадолго до его оставления. В свое время Майер повидал организации по всему свету.

Майер ушел из саентологии в 1976-м. Двумя годами позже он все еще оставался мишенью ОХ и прятался от них. В конце концов, он решил выяснить, насколько серьезен ОХ. Майер дал знать, что остановился по определенному адресу и припарковал свою машину снаружи. Это был канун Рождества 1978-го года. Машину взорвали. Хотя и не было достаточных доказательств причин этого взрыва, Майер решил, что ОХ не шутит, и остался в бегах. Его решимость действовать окрепла, и он стал консультантом Налогового управления в проводимой ими тяжбе против саентологии.

Майеру доводилось работать над рядом конфиденциальных операций саентологов, в числе которых была детально проработанная схема контрабанды, в которой использовались пять фиктивных компаний для вывоза денег из Америки. Курьеров тщательно тренировали, говорили что отвечать, если задержат, и отправляли с пачками в двойных упаковках. Подлинный пункт назначения указывался на внутренней. Он также рассказал о том, как с помощью шантажа заставляли молчать потенциальных перебежчиков, при этом использовалась информация из личных исповедальных папок. Как вещественное доказательство он приложил фотокопию приказа о просмотре папок одитинга на предмет компромата.

Возможно, самым тяжелым назначением для Майера оказалось содержание ранчо в Мексике для детей МО. Их называли «Кадетской организацией»: «Детей регулярно транспортировали из Лос-Анджелеса на базу в Мексике, поселяли там… чтобы их матери и отцы могли продолжать свои дела в церкви».

Было дешевле переправлять детей в Мексику, чем обеспечить их приемлемым жильем в Лос-Анджелесе. Это ранчо было не самым безопасным местом для детей: «По ночам приходили бандиты и крали зерно, седла – все, что плохо лежало». Майеру велели установить винтовку с инфракрасным прицелом и с ее помощью выяснить отношения с преступниками. Но этот проект так и не был выполнен, потому что женщина, заведовавшая ранчо подстрелила одного из бандитов еще до прибытия Майера, и они больше не возвращались.

Бандиты были не единственной проблемой, с которой дети сталкивались в Мексике. Были также скорпионы, змеи и ядовитые пауки. Кусты росли вплотную к дому, а для их вырубки не было ни денег, ни персонала. Поскольку МО тратит средства крайне скупо, Майеру потребовалось некоторое время для нахождения выхода из этой невыносимой ситуации. Он добился своего, не взывая к сочувствию начальника, а просто указав ему, насколько плохим может стать общественное мнение после чьей-нибудь смерти. Для того чтобы подчеркнуть центральную идею, он захватил с собой банку со скорпионами.

Саентологи верят, что «умозаключения» господствуют над «материей, энергией, пространством и временем». Иными словами, они верят в то, что дух выше материи. «Клирование планеты» намного важнее, чем физическое благоденствие отдельного индивидуума. Принесение себя в жертву – характерная черта Истинно Верующего. Жизнь в Морской организации – это причудливая смесь из «заставьте дела идти правильно» (используя выражение Хаббарда) и зачастую инфантильной веры в сверхъестественную силу саентологии. По словам Майера: «Штатные сотрудники всегда плохо едят, плохо одеваются… У меня был абсцесс в зубе, и мне это одитировали. Я провел неделю или полторы занимаясь… тем, что они называют ассист-прикосновение, чтобы избавиться от боли… наконец… я уже просто бредил… да, все это сводилось к тому, что не было денег на врача… Я пошел к дантисту… он мне сказал, что я как раз успел… если бы я протянул еще денек-другой, я бы здесь с вами не разговаривал».

До того как место свидетеля заняла Полит Купер, показания дал бывший саентологический агент, который выкрал ее медицинские записи. Он также рассказал о другом агенте, помещенном в уборочную компанию, чтобы выкрасть документы из офиса одного бостонского юриста. Он так описал отделение B-1, в котором работал:

«Мы использовали кодовые имена, и наши отчеты писались под кодовыми названиями… Письма в дискредитирующих кампаниях писались на краденых печатных машинках, которые использовали очень недолго… Все делали в пластиковых перчатках, чтобы не оставлять отпечатков пальцев».

Он был кейс-офицером саентологических агентов, которых внедрили в офис министра юстиции, потребительский департамент и в Бюро по улучшению деловой практики. «Каждую неделю эти люди представляли отчеты… обычному чиновнику в Бостоне было очень сложно подать жалобу на саентологию и добиться ее хода. У нас были все базы накрыты».

Затем Полит Купер свидетельствовала о том, что значит быть жертвой агрессивных тактик церкви. Саентологи только что предъявили ей восемнадцать исков:

«Сейчас со мной постоянно судятся отдельные саентологи, которых, в некоторых случаях, я даже не знаю; иски за распространение литературы на приемах, которые я даже не посещала. Отчасти их цель в преследовании людей судебными исками это держать их в судах, таким образом не давая им писать и вообще зарабатывать себе на жизнь. Я давала показания девятнадцать дней с тех пор как это началось, и через пару недель меня ждут еще четыре.

В последние шесть месяцев используется еще одно преследование: постоянные звонки мне, звонки моей семье. Саентологи выясняют, какие у человека есть «кнопки» [больные места], как они это называют, и как до них можно добраться. И они знают, что хороший способ добраться до меня это изводить моих родителей…

Они выпустили несколько клеветнических публикаций обо мне, разослали письма, в которых сообщалось, что меня скоро отправят в тюрьму… попытки меня туда упрятать они уже предпринимали. Они отправляют обо мне ложные донесения в министерство юстиции, окружному прокурору, в налоговое управление. Как вы знаете, правительственные агентства должны расследовать любые жалобы, которые они получают. Поэтому следующим шагом саентологи рассылают пресс-релизы, в которых говорится, что мною занимается министерство юстиции и окружной прокурор, и так далее.

Они приставляют ко мне детективов и шпионов. Несколько месяцев назад они попытались приставить шпионку к моей матери для сбора информации обо мне. Еще они хотели свести меня с сыном этой женщины… Кто-то отменил мой рейс во Флориду около месяца назад, и в этом году со мной подобное случается уже в третий раз… Хотела бы отметить, что это был очень хороший год по сравнению с предыдущим».

Далее Купер описывала битву одной женщины против саентологии, которая началась в 1968-м году. Она кисло прокомментировала, что пять лет она была одна в этом противостоянии, и что она рада, что люди, наконец, начали открыто выступать против.

После первой статьи в 1968-м Купер была просто наводнена угрозами смерти и письмами с клеветой; ее телефон начали прослушивать; на нее подали в суд, совершались попытки проникновения в квартиру, и ее пытались подставить в деле с угрозой взрыва.

В какой-то момент Купер переехала, и ее двоюродная сестра Джой, довольно похожая на нее внешне, заняла ее старую квартиру. Вскоре после этого, еще прежде чем кузина успела поменять на двери табличку с именем, зашел некий тип с цветами:

«Когда Джой открыла дверь, чтобы взять цветы, он вытащил пистолет… Он приставил его к виску Джой, взвел курок, и мы не знаем, то ли это была осечка, то ли метод запугивания… но почему-то пистолет не выстрелил… он начал ее душить, а она смогла вырваться и закричала. Человек убежал».

Многим из 300 квартиросъемщиков этого дома прислали компрометирующие письма, в которых говорилось, что Полит Купер больна венерическими заболеваниями и сексуально домогается детей.

Чтобы ответить на обвинения в угрозе взрыва, сфальсифицированные саентологами, Купер пришлось найти 5 000 долларов аванса адвокату. Она выступила перед большим жюри и искренне отрицала все заявления. Ей предъявили обвинение не только в угрозах, но и в лжесвидетельстве! Она столкнулась с перспективой пятнадцать лет провести в тюрьме.

Карьера вольной журналистки была в опасности: «Какой редактор станет работать с кем-то, кого обвиняют или осудили за отправку угроз взрыва своим оппонентам? Меня очень беспокоили выдвинутые обвинения и предстоящее освещение процесса в прессе. Люди не видят разницы между обвинением и признанием виновным… нет дыма без огня».

У Купер развилась бессонница, она спала от двух до четырех часов в сутки и все оставшееся время шаталась на грани истощения. Счета адвокатов за работу над ее делом достигли 19 000 долларов. Она не могла писать. Она потеряла аппетит и перестала нормально есть. Саентологи были безжалостны: выкрав ее медицинские записи, они отлично знали, что она выздоравливает от операции, когда начали свою атаку. Молодой человек, с которым она была вместе пять лет, ушел от нее. Саентологи загнали ее на грань выживания.

В это время она встретила Джерри Левина, который сжалился над ней в такой ужасной ситуации. Она помогла Левину найти квартиру в ее доме. Он помогал ей как мог, даже делал для нее покупки. Наконец у нее появился друг, которому можно доверять, и который выслушает все. Но позже она узнала, что после выслушивания Левин обычно составлял отчет в Офис хранителя. После разбирательств с ОХ в 1979-м году отчеты Левина сделались достоянием общественности. Джерри Левин был также известен как Дон Альверсо, один из вашингтонских взломщиков. Полит Купер была «законной дичью»; говоря словами Хаббарда, можно было «обманывать ее, лгать ей, судиться с ней или уничтожить». [3]

Потребовалось около двух лет, чтобы с нее сняли обвинение в угрозе взрыва. Купер была окончательно реабилитирована после того, как ФБР обнаружило приказы ОХ по операциям против нее. К тому времени ее книга «Скандал саентологии» уже долгое время не издавалась. Офис хранителя даже вывез несколько экземпляров в другие страны, чтобы добиться там судебного запрета на распространение этой работы. Экземпляры выкрадывали из библиотек и скупали в букинистических магазинах, а затем уничтожали.

Последним пунктом выступления Купер перед Клируотерской комиссией было настаивание на том, что саентология непрерывно утверждает, что преобразовалась, что все недостойные элементы были изгнаны. Она слышала такие утверждения в 1968-м году. Мы их слышим по сей день. Они никогда не были правдой. Саентологи изгоняют очередного козла отпущения (как говорил Хаббард, «надевают голову на кол»), делают из этого шоу, стараясь показать, что виновник отстранен, а затем замещают его кем-нибудь, кто повторяет преступное поведение.

Д-р Джон Кларк, видный психиатр, длительной время занимавшийся наблюдением и критикой культов, также выступил с показаниями и изложил свое мнение о навязчивой сущности саентологических техник.

Он объяснил невероятное давление, которое саентологи пытались на него оказать в попытках дискредитации. Он довольно подробно говорил об обращении в веру: внезапном изменении личности, которое часто претерпевают члены культа.

Последним свидетелем Флинна был бывший держатель миссии Браун Макки, который несколькими месяцами ранее имел веский голос на конференции держателей миссий на Флаге. После двадцати четырех лет членства, после обучения на одитора высокого класса и после прохождения хваленых уровней ОТ Брауну Макки потребовалось удивительно малое время, чтобы взглянуть на саентологию с другой стороны:

«После этого декабрьского собрания [1981], мы вернулись в Коннектикут с твердым убеждением, что в самой церкви реформами и не пахнет. Нам сказали, что грязные делишки, операции ОХ и другие подобные вещи - дело прошлого. Мы обнаружили, что это не так… Я был священником этой церкви шестнадцать лет, и я действительно относился к этому серьезно. Я сочетал людей браком, я хоронил их, и для меня это было долгом и честью. Мне было тяжело узнать, чем моя церковь занималась все это время».

Макки описал свое самое травмирующее переживание за время, проведенное в саентологии. Его жена, Джули, которая была высококвалифицированным одитором, начала уставать:

«Вы должны понимать, что мы оба были убеждены, что источник любых болезней – разум, за исключением, скажем, сломанной ноги, и лечить их нужно одитингом…

Итак, летом Джули теряла все больше энергии, и у нее появилась какая-то опухоль и небольшие боли в грудной клетке… она начала терять голос. Я подумал: «На Флаге лучшие одиторы в мире, и они наверняка смогут ей помочь». Поэтому я отправил ее в Клируотер. По-моему, это был октябрь 1978-го. Мы даже не думали о том, чтобы обратиться к доктору… саентолог об этом не думает.

Ну и ее вернули через неделю в еще худшем состоянии… теперь она даже не могла шептать. Она писала записки. Я похлопал ее по спине, потому что она жаловалась на грудь, и с одной стороны я слышал… пустой звук, который вы слышите, когда шлепаете по спине, а с другой стороны звук не был пустым. Тогда я понял, что с этой стороны нет воздуха.

Итак, мы пошли к доктору, и ее сразу же положили в больницу. Она провела там два дня, и нам объяснили ситуацию. Оказалось, что это аденокарцинома, рак лимфатических желез легких, и правое легкое полностью разрушилось… рак полностью распространился по горлу и парализовал голосовые связки. Он развился до полной безнадежности. Хочу сказать, что нам даже не предлагали химиотерапию. Ее вернули домой, и я ухаживал за ней десять дней. И она умерла у меня на руках».

Хаббард высмеивал врачей, и большинство саентологов верят, что все физические заболевания имеют умственную или духовную причину и могут быть вылечены посредством одитинга. ОТ верят, что, избавляясь от боди-тетанов, они также избавляются от болезней. Они избегают должных медицинских консультаций, что означает, что часто они обращаются слишком поздно. Хаббард делал вполне конкретные заявления, что его методы лечат и рак, и лейкемию. [4]

10-го мая 1982-го года настал черед саентологов представлять своих свидетелей и опровергать данные перед городской комиссией Клируотера показания. Вместо этого их юрист поставил под вопрос легальность самих слушаний, и, что довольно типично, попытался поставить под вопрос и самого Флинна. Он раскритиковал то, как драматично свидетели давали свои показания, будто люди, чья жизнь была разрушена, должны любой ценой оставаться хладнокровными. Он пожаловался, что ему не позволили опрашивать свидетелей, хотя оставил без внимания то, что вопросы задавала комиссия, а не Майкл Флинн.

Это было бессмысленное шоу. Саентологи уже опоздали. Свидетельства об их ужасающем прошлом транслировали по местному телевидению. Никакой аргумент, касающийся юридических формальностей, не сотрет из памяти зрителей душераздирающие рассказы, поведанные свидетелями.

Впрочем, комиссия была созвана не для приговора, а для расследования и формулировки рекомендаций в отношении возможных будущих действий. Несмотря на полное разоблачение во Флориде, молодых правителей саентологии волновали другие, более неотложные проблемы.


Сноски и дополнительные источники:

[1]. Complaint in M.J. Flynn vs. Hubbard, U.S. Court for the District of Massachusetts, no. 83-2642-C.

[2]. Interviews with two former CMO executives.

[3]. HCOPL, "Penalties for Lower Conditions," 18 October 1967 (not in Organization Executive Course).

[4]. Hubbard, A History of Man, p.20; Technical Bulletins of Dianetics & Scientology vol. 1, p. 337.

Основной источник: Transcript of the City of Clearwater Hearings re: The Church of Scientology, May 1982.


Назад
6.3. - Юные правители
Содержание Вперед
6.5. - ЦРТ и МФП

Original text is © Jon Atack; 1990
Русский перевод © Алексей Матвеев, Алексей Кондрашов; 2007
Переработка оригинальной html-версии для русского перевода © Алексей Кондрашов; 2007