Эмоциональный интеллект

Почему это может быть важнее, чем IQ

Дэниел Гоулмэн

Bloomsbury
First published in Great Britain 1996
Это издание книги в мягкой обложке 1996
Copyright © 1995 by Daniel Goleman
The moral right of the author has been asserted.
Рисунок мозга на с. 19 взят из "Emotional Memory and the Brain" Джозефа Е. ЛеДу.
Copyright © 1994 by Scientific America, Inc. All rights reserved. Художник: Роберто Ости.
Bloomsbury Publishing Plc, 2 Soho Square, London W1V 6HB
ISBN 0 7475 2982 5

Об авторе

Дэниел Гоулмэн, Ph. D., пишет научные обзоры по исследованиям поведения и мозга для "Нью-Йорк Таймс", и его статьи появляются во всем мире во многих других изданиях. Он преподавал в Гарварде (где получил степень Ph. D.) и был прежде старшим редактором Psychology Today. Его предыдущие книги включают Vital Lies, Simple Truths (“Роковые обманы, простые истины”); The Meditative Mind (“Созерцательный разум”) и в соавторстве, The Creative Spirit (“Творческий Дух”).

Новаторская книга, переопределяющая интеллект и успех

Является ли IQ судьбой? Не настолько, насколько мы думаем. Дэниел Гоулмэн доказывает, что наш взгляд на человеческий интеллект невероятно узок, и что наши эмоции играют гораздо большую роль в мышлении, принятии решения и личном успехе, чем это обычно признается.

Эмоциональный интеллект включают самосознание и контроль импульса, настойчивость, энтузиазм и мотивацию, эмпатию (сочувствие) и социальную ловкость. Это те качества, которыми отмечены преуспевающие люди: их отношения процветают, они — звезды на работе.

С помощью новых открытий в архитектуре мозга, лежащей в основе эмоции и рациональности, Гоулмэн отчетливо показывает, как эмоциональный интеллект может быть взлелеян и усилен в каждом из нас. А поскольку эмоциональные уроки, получаемые ребенком, фактически ваяют мозговой механизм, Гоулмэн обеспечивает детальное руководство на тему, как родители и школа могут извлекать из этого выгоду.

“Внушительный аргумент (в пользу того), что превосходство – нечто большее, чем IQ”.
Газета "Дэйли Мэйл" (Daily Mail)

“Хорошо написанное и практичное руководство по эмоциям, изложенное совершенно по тону и компетентности”.
Газета "Файнэншнл таймс" (Financial Times)

“Забудьте IQ. Умственные способности (мозги) могут пригодиться, как и социальный класс и удача, но, как предсказатель того, кто будет преуспевать в любой области жизни, EQ – то, о чем нужно беспокоиться”.
Журнал “Хорошее домашнее хозяйство” (Good Housekeeping)


Таре, источнику эмоциональной мудрости

Содержание

    Вызов Аристотеля ix

    Часть первая. Эмоциональный мозг

    Для чего нужны эмоции? 3
    Анатомия эмоционального захлеста 13

    Часть вторая. Природа эмоционального интеллекта

  1. Когда умный глуп 33

  2. Познай самого себя 46
  3. Рабы страсти 56
  4. Главная (управляющая, контролирующая) способность 78
  5. Корни эмпатии 96
  6. Социальные умения (ремесла, искусства) 111
  7. Часть третья. Эмоциональный интеллект на практике

  8. Задушевные враги 121
  9. Сердечный менеджмент 148
  10. Душа (сознание) и медицина 164
  11. Часть четвертая. Окна благоприятных возможностей

  12. Суровое испытание семьи 189
  13. Травма и эмоциональное переучивание 200
  14. Характер — не судьба 215
  15. Часть пятая. Эмоциональная грамотность

  16. Цена эмоциональной неграмотности 31
  17. Школа эмоций 261

Приложение А: Что такое эмоция 289
Приложение Б: Признаки (критерии) эмоционального сознания 291
Приложение В: Нервная схема страха 297
Приложение Г: Консорциум (Фонд) W.T. Grant’а: Активные (действенные) компоненты программ профилактики 301
Приложение Д: Учебные планы самоведения (науки о себе) 303
Приложение Е: Социальное и эмоциональное научение: результаты 305
Примечания 311
Благодарности 341
Индекс (предметный и именной указатель) 343

Вызов Аристотеля

ix: Любой может рассердиться — это легко. Но быть рассерженным на человека, заслужившего это, в правильной степени, в правильное время, во имя правильной цели и правильным способом — это нелегко.
Аристотель, Никомахова Этика

Это был невыносимый, насыщенный парами августовский полдень в Нью-Йорке, один из тех жарких и влажных дней, которые делают людей угрюмыми из-за неважного самочувствия. Я направлялся обратно в гостиницу, и, как только шагнул в автобус на Мэдисон Авеню, меня заставил вздрогнуть водитель, негр средних лет с восторженной улыбкой, приветствовавший дружелюбным: "Привет! Как дела?", когда я поднимался. С этим приветствием он обращался ко всем, кто входил в автобус, тащившийся в плотном движении центра города. Каждый пассажир вздрагивал, подобно мне, и немногие отвечали на его приветствие, замкнутые в угрюмое настроение дня.

Но по мере того, как автобус неторопливо продвигался к жилым кварталам города через затор, происходило медленное, прямо-таки волшебное превращение. Водитель по ходу произносил монолог для нашего блага, оживленный комментарий мелькавшим вокруг нас сценам: в этом магазине потрясающая распродажа, в том музее замечательная выставка; слышали ли вы о новом кинофильме, который только что пошел в кинотеатре в том конце квартала? Его восхищение богатыми возможностями, предлагаемыми городом, было заразительным. К тому моменту, когда люди выходили из автобуса, каждый в свою очередь стряхивал с себя угрюмую раковину, с которой входил, и когда водитель выкрикивал: "Пока, пусть у вас будет замечательный день!", все улыбались в ответ.

Память об этой неожиданной встрече я храню почти двадцать лет. Когда я ехал на этом автобусе по Мэдисон Авеню, я только что закончил собственную докторантуру по психологии, — но тогда психология уделяла недостаточное внимание тому, как же могло произойти такое превращение. Психологическая наука знала немного или ничего о механике эмоции. И все же, воображая распространяющийся вирус хорошего самочувствия, который, должно быть, легкой рябью расходился по городу от пассажиров его автобуса, я видел, что этот водитель автобуса был (x:) своего рода городским миротворцем, подобным волшебнику в своей способности преобразовывать угрюмую раздражительность, кипевшую в пассажирах, смягчать и немного открывать их сердца. Для абсолютного контраста вот некоторые сообщения из газеты этой недели:

К нам поступают повседневные новости, изобилующие такого рода сообщениями о распаде благовоспитанности и безопасности, натиске злонамеренного импульса быстро распространяющегося амока. Но новости просто отражают в большем масштабе медленно надвигающееся ощущение выходящих из под контроля эмоций в нашей собственной жизни и в жизни людей вокруг нас. Никто не огражден от этого беспорядочного прилива и отлива вспышек и сожаления; он так или иначе затрагивает жизнь каждого.

Последнее десятилетие явилось свидетелем устойчивой барабанной дроби такого рода сообщений, рисующих рост эмоционального неумения (глупости), отчаяния и безрассудства в наших семьях, общинах и коллективной жизни. Эти годы вели хронику резко растущего гнева и отчаяния в тихом ли одиночестве запертых дома детей, оставленных с телевизором в качестве приходящей няни, или в боли покинутых, заброшенных или подвергшихся насилию детей, или в уродливой интимности супружеского насилия. Распространяющийся эмоциональный недуг можно прочесть в цифрах, показывающих скачок депрессии во всем мире, и в напоминаниях нарастающего вала агрессии — (xi:) подростки с оружием в школах; неприятности на автострадах, заканчивающиеся перестрелками; раздраженные экс-служащие, убивающие бывших сотоварищей по работе. Эмоциональное насилие, стрельба под воздействием случайного внутреннего импульса и посттравматический стресс - все эти термины вошли в обычный словарь за последнее десятилетие, как лозунг часа, сдвинувшегося от радостного "Пусть у вас будет замечательный день" к вспыльчивости заявления "Сделай мой день"*.

Эта книга — руководство по умению создавать смысл из бессмысленности. Как психолог, а в течение последнего десятилетия как журналист "Нью-Йорк Таймс", я проследил за прогрессом нашего научного понимания царства иррационального. С этой точки зрения меня поразили две противостоящие тенденции, одна — рисующая нарастающее бедствие в нашей коллективной эмоциональной жизни, другая — предлагающая некоторые обнадеживающие средства.

Почему это исследование проводится именно сейчас

Прошлое десятилетие, несмотря на его плохие новости, оказалось также свидетелем беспрецедентного взрыва научного изучения эмоции. Наиболее яркими являются некоторые представления о работе мозга, ставшие возможными благодаря новаторским методам, вроде новых технологий получения оптических изображений мозга. Впервые в человеческой истории они сделали видимым то, что всегда было источником глубокой тайны: как же именно работает эта запутанная масса ячеек, когда мы думаем и чувствуем, воображаем и мечтаем. Этот поток нейробиологических данных позволяет нам яснее, чем когда-либо, понимать, как мозговые центры эмоции заставляют нас гневаться или плакать, и как более древние части мозга, которые побуждают нас и воевать, и любить, канализируются в направлении лучшего или худшего. Эта беспрецедентная ясность в вопросе функционирования эмоций и его слабостей высвечивает некоторые свежие лекарства от нашего коллективного эмоционального кризиса.

Мне пришлось ждать до настоящего времени, пока научный урожай не оказался достаточно полным, чтобы писать эту книгу. Приход этого понимания является таким поздним в значительной степени из-за того, что место чувства в психической жизни годами удивительным образом игнорировалось в плане исследования, оставляя эмоции большей частью неизведанным континентом для научной психологии. В этот вакуум ринулись кучи книг по самоусовершенствованию, полные благих намерений советы, основанные в лучшем случае на клиническом мнении, но испытывающие недостаток научного обоснования, если таковое вообще имеется. Теперь наука, наконец, способна авторитетно высказываться по этим неотложным и ставящим в тупик вопросам души в её наиболее иррациональном аспекте, составить с некоторой долей точности карту человеческого сердца.

Такое составление карт предлагает вызов тем, кто придерживается узкого представления об интеллекте, доказывая, что IQ задается генетически и не может меняться в зависимости от жизненного опыта и что наша судьба в значительной степени определяется этими способностями. Данный аргумент игнорирует более многообещающий вопрос: Что мы можем изменить (xii:) из того, что поможет нашим детям жить лучше? Например, какие факторы играют роль, когда люди с высоким уровнем IQ спотыкаются, а люди со скромным IQ действуют удивительно хорошо? Я бы поспорил, что различие весьма часто оказывается в способностях, называемых здесь эмоциональным интеллектом, которые включают в себя самообладание, усердие, настойчивость (постоянство) и способность мотивировать себя. И этим навыкам, как мы увидим, можно научить детей, давая им лучший шанс использовать любой интеллектуальный потенциал, который могла им дать генетическая лотерея.

Помимо этой возможности вырисовывается неотложный моральный императив. Сейчас такое время, когда ткань общества, похоже, распускается со все возрастающей скоростью, когда эгоизм, насилие, и подлость духа, кажется, разлагают совершенство нашей коммунальной жизни. Здесь доказательство важности эмоционального интеллекта зависит от связи между чувством, характером и моральными инстинктами. Существует растущая очевидность того, что фундаментальные этические позиции в жизни возникают из лежащих в основе эмоциональных способностей. Прежде всего, импульс — это средство выражения эмоции; источник всякого импульса — чувство, прорывающееся, чтобы выразиться в действии. Те, кто оказывается во власти импульса, — кому не хватает самообладания, — страдают моральной неполноценностью: способность управлять импульсом — это основа воли и характера. К тому же, корень альтруизма — в эмпатии, способности читать эмоции других; при недостатке ощущения нужд или отчаяния других нет никакого сочувствия, неравнодушия. И если есть какие-то две моральных позиции, востребованные нашим временем, то это именно сдержанность и сострадание.

Наше путешествие

В этой книге я служу гидом в путешествии по научным открытиям (прозрениям) в сфере эмоций, в странствованиях, нацеленных на большее понимание некоторых из наиболее озадачивающих моментов в нашей собственной жизни и в мире вокруг нас. Цель путешествия — понять, что же значит — включить интеллект в эмоции — и как это сделать. Само это понимание поможет до некоторой степени; введение познаваемости в сферу чувства имеет эффект воздействия наблюдателя на квантовом уровне в физике, изменяя то, за чем ведется наблюдение.

Наше путешествие начинается в Части первой с новых открытий в области эмоциональной архитектуры мозга, предлагающих объяснение тех наиболее непостижимых моментов в жизни, когда чувство полностью подавляет здравый рассудок. Понимание взаимодействия мозговых структур, которые управляют яростью и страхом — или страстью и радостью — раскрывает многое в том, как мы учимся эмоциональным привычкам, способным подорвать наши лучшие намерения, а также, что мы можем делать, чтобы подчинить (xiii:) себе свои разрушительные или пагубные эмоциональные импульсы. Важнее всего то, что нейрологические данные предполагают возможность формирования эмоциональных привычек наших детей.

Следующая главная остановка нашего путешествия, Часть вторая этой книги, заключается в рассмотрении действия нейрологических данностей в базовых способностях в процессе жизни, называемых эмоциональным интеллектом: например, быть в состоянии обуздывать эмоциональный импульс, читать наиболее глубокие внутренние чувства другого, уравновешенно регулировать отношения, — как выразился Аристотель, редкое умение "быть рассерженным на человека, заслужившего это, в правильной степени, в правильное время, во имя правильной цели и правильным способом". (Читателям, которых не привлекают нейрологические детали, возможно, следует перейти непосредственно к этому разделу.)

Эта расширенная модель того, что значит быть "интеллектуальным", помещает эмоции в центр способности (приспособленности) к жизни. Часть третья исследует некоторые ключевые различия, создаваемые этой приспособленностью: как такие способности могут сохранять наиболее высоко ценимые отношения, или как их недостаток эти отношения разъедает; как рыночные силы, влияющие на продолжительность обеспеченности работой, беспрецедентно поощряют эмоциональный интеллект в плане успеха на рабочем месте; и как ядовитые эмоции подвергают физическое здоровье такому же большому риску, как непрерывное курение, и даже как эмоциональный баланс помогает защищать здоровье и благосостояние.

Генетическая наследственность обеспечивает нас рядом наборов эмоциональных сетболов, которые определяют темперамент. Но принимающая в этом участие схема мозговой деятельности необычайно податлива; темперамент — еще не судьба. Как показывает Часть четвертая, эмоциональные уроки, получаемые нами в детстве дома и в школе, формируют эмоциональные циклы, делая нас более искусными — или неспособными — в основах эмоционального интеллекта. Это означает, что детство и юность являются решающими для установления существенно важных эмоциональных привычек, которые будут управлять нашей жизнью.

Часть пятая исследует, какие опасности ждут тех, кто в период возмужания оказывается не в состоянии овладеть эмоциональной сферой — как недостатки эмоционального интеллекта усиливают спектр риска, от депрессии или наполненной насилием жизни до расстройств в области питания и злоупотребления наркотиками. И это документально обосновывается тем, как школы-пионеры обучают детей эмоциональным и социальным навыкам, необходимым для того, чтобы не сбиться в жизни с пути.

Возможно, самые тревожные данные в этой книге берут начало в массовом обследовании родителей и преподавателей, и они показывают распространенную во всем мире тенденцию современного поколения детей, заключающуюся в том, что они более неблагополучны эмоционально, чем прошлое поколение: более одинокие и угнетенные, более злые и непокорные, более нервные и склонные волноваться, более импульсивные и агрессивные.

Если лекарство существует, я чувствую, что оно должно заключаться в том, как мы готовим наших молодых к жизни. В настоящее время мы предоставляем эмоциональное образование детей случаю со (xiv:) все более и более бедственными результатами. Одно из решений — новое видение того, что могут сделать школы, чтобы дать образование учащемуся целиком, соединяя мозг и сердце в классной комнате. Наше путешествие заканчивается посещениями новаторских классов, стремящихся давать детям хорошую подготовку по основам эмоционального интеллекта. Я предвижу день, когда образование в плановом порядке будет включать привитие необходимых человеческих умений, таких, как самосознание, самообладание, сочувствие (эмпатия), и искусство выслушивания, разрешения конфликтов и сотрудничества.

В "Никомаховой этике" научном изыскании Аристотеля о достоинстве, характере и хорошей жизни, проблема заключается в управлении эмоциональной жизнью с помощью интеллекта. Наши страсти, когда они хорошо используются, обладают мудростью, они определяют мышление, ценности, выживание. Но они могут легко сбиться с правильного пути и делают так чересчур часто. Как видел Аристотель, проблема не в эмоциональности, а в уместности эмоции и её выражения. Вопрос в том, как нам соединить интеллект с эмоциями, вежливость — с нашими улицами, а небезразличие — с нашей коммунальной жизнью?